Алиса Рид считала, что главная ошибка сильных мира сего — недооценивать тех, кого они списали. «Парк» продемонстрировал это в очередной раз, умыв руки и списав смерть курьера на несчастный случай. Это было сделано небрежно, почти по-хамски, будто все вокруг были слишком глупы, чтобы заметить торчащие из всех щелей нитки.
Для Алисы же смерть курьера из Министерства обороны не была новостью. Ее работодатель, «Обливион Групп», частная разведывательная корпорация, имела свои интересы в этом деле. Их собственные источники еще неделю назад отметили аномальную активность курьера, что сделало его «тихий» уход особенно подозрительным. Когда дело оказалось в Слоу-Хаусе, это стало для Алисы знаком — «Парк» пытался замести следы. А значит, здесь пахло чем-то ценным.
Именно поэтому Ривер Картрайт попал в поле ее зрения. Наблюдение за ним не требовало титанических усилий. Его служебный компьютер в подвале на Сент-Джайлс был оснащен стандартным, легко уязвимым ПО. Удаленный доступ был делом техники и пары троянов. Уличные камеры по маршруту от Слоу-Хауса до его квартиры были частью городской сети, к которой «Обливион» имела контрактный доступ. Она не следила за каждым его шагом, но ключевые точки — его рабочее место, вход в здание — были под контролем.
Она наблюдала за ним через цифровую призму его же собственного терминала. Он напоминал ей загнанного зверя: нервный, злой, но с упрямым огоньком в глазах. Это был не тупой фанатизм агентов «Парка», а чистая, нерастраченная ярость того, кого предали. В ее глазах он начинал выглядеть идеальным инструментом — мотивированным, но изолированным.
Пока он корпел над поврежденной микропленкой, Алиса уже давно работала с ее цифровым отпечатком. Пока физический носитель везли в папке из морга, его данные были дистанционно сканированы и перехвачены одним из спецов «Обливион», работавших под прикрытием в том же морге. В то время как Картрайт склонялся над грязным монитором, пытаясь собрать пазл из поврежденных фрагментов, у нее была уже полная картина. Коды доступа, отслеживание поставок, имя частной военной компании «Валькирия».
Он был прав в главном. Курьера убили. И «Парк» это покрывал. Но Алиса понимала, что причина крылась не в простой бюрократической трусости. Все было гораздо глубже. Это была сделка. Кто-то наверху получал свой процент с контрактов «Валькирии», а те, в свою очередь, получали доступ к оборонным данным. Чистый, циничный бизнес. И «Обливион Групп» отчаянно хотел заполучить доказательства этой схемы.
Алиса холодно констатировала, что Картрайт даже не подозревал, что является пешкой в игре, которая намного превосходила его масштабами. Он искренне верил, что борется за правду и собственное искупление. А она просто готовилась сделать свой ход, чтобы использовать его ярость в интересах корпорации.

Алиса наблюдала за Картрайтом через камеру с низким разрешением, встроенную в его монитор. Она видела, как он замер, как его плечи напряглись, а пальцы застыли над клавиатурой. Он что-то понял. Не всё, но достаточно, чтобы почуять опасность.
«Интуиция тебя не подвела, мальчик, — мысленно похвалила она его, без тени восхищения, лишь с холодной констатацией факта. — Но что именно ты увидел? След? Или уже понял, что за тобой охотятся?»
Она проследила логическую цепь. Он не мог взломать ее шифрование — это было вне его компетенции и возможностей его жалкого отдела. Значит, он заметил аномалию. Какой-то фоновый процесс, съедающий на долю процента больше памяти, или пинг на нестандартный порт. Мелочь. Косяк ее техников. Раздражение, острое и безличное, как удар скальпеля, кольнуло ее. Кто-то из ее команды будет наказан. Позже.
Но сейчас эта ошибка открывала новый, неожиданный вектор. Картрайт перестал быть слепым инструментом. Он стал живым, реагирующим элементом в уравнении. Это усложняло игру, но и делало ее интереснее. Паника была бы предсказуема. Глупый героизм — тоже. А это... это было холодное, расчетливое понимание. Он не рвался сломя голову, не пытался отключить систему. Он сидел и думал. А думающий противник, даже слабый, всегда предпочтительнее идиота, идущего по заранее прочерченной линии.
Она перевела взгляд на второе окно на своем мониторе — расшифрованные данные с микропленки. «Валькирия». Контракты. Номера счетов. И главное — цифровая подпись высокопоставленного сотрудника «Парка», того самого, кто и отдал приказ списать смерть курьера. У нее была приманка. Теперь нужно было решить, как ее подать.
Прямой контакт был исключен. Слишком рискованно. Он не доверял никому, особенно красивой незнакомке. Нет. Правда должна была прийти к нему как его собственное открытие. Ему нужно было подбросить ключ, который он сам бы «нашел».

Ее пальцы взлетели над клавиатурой. Она создала изолированную среду, симуляцию его рабочего стола, и начала готовить «улику». Отчет о транзакции с упоминанием «Валькирии», искусственно состаренный, с несколькими слоями цифровых повреждений, идентичных тем, что были на микропленке. Она оставила в нем крошечную зацепку — часть того самого имени из «Парка», замаскированную под случайный набор символов. Достаточно, чтобы навести на мысль, но не достаточно, чтобы быть доказательством.
Завтра утром, в 4:55 утра, за пять минут до его обычного прихода, этот файл будет анонимно загружен в его корневой каталог через бэкдор, который ее люди уже подготовили. Он найдет его, и это станет его открытием. Его личной победой, которая загонит его еще глубже в ловушку.
Алиса откинулась в кресле. Картрайт думал, что превратился из жертвы в охотника. Он был мил. На самом деле, он лишь перешел из одной клетки в другую, побольше. И теперь она, невидимая куратор его ярости, будет решать, в каком направлении он побежит. Ее работа заключалась не в том, чтобы управлять людьми. А в том, чтобы создавать для них иллюзию выбора, который всегда вел туда, куда было нужно ей.