Ситуация складывалась преглупейшая. Неизвестный мужчина, у которого, подумать только, собственные ключи от дома на его кухне готовит что-то и ведет себя так, будто ему открыты все двери тут. Авелю доводилось писать статьи о криминальных происшествиях, а потому он был в курсе, что есть маньяки, пробирающиеся в дома своих жертв, связывающие их и несколько дней играющие в «счастливую семью», а затем — несколько трупов и попытки полиции понять, что тут вообще происходит. Если бы у Авеля была чуть более живая фантазия, он точно бы представил себя в роли жертвы, тем более, что Этьен прекрасно походил на роль маньяка. Неужели мать действительно отдала ему ключи? Это казалось какой-то самой настоящей нелепицей. Мария всегда была слишком закрыта для всего, что не касалось ее дражайшего бога, а потому сложно было представить, что она вдруг впала в экстаз от перспективы превратить свой дом в лучший экземпляр для съема в Airbnb.

— Мария, — Авель поправил чисто машинально, потому что с детства врезалось в память, как мать ревностно относилась к своему имени, не позволяя его «коверкать», как она сама выражалась. Лишь запоздало пришло понимание того, что, возможно, Мария тоже изменилась за те годы, что они не виделись, как и он сам.

Испытал ли Авель стыд от осознания того факта, что какой-то чужой мужчина, который по его словам просто снимал тут комнату, знал его мать лучше? Нет. Испытывать какие-либо эмоции, связанные с этой женщиной казалось чрезмерным проявлением внимания.

От Авеля не укрылось то, как Этьен пробежался по нему взглядом — с ног до головы, будто бы собирался исключительно на основе его внешнего вида сделать какой-то вывод о том, с кем имеет дело. Раздражал не сам взгляд, а то, что его совершенно не скрывали. Не то чтобы Авель рассматривал людей украдкой, но уж точно не с таким выражением лица, с каким обычно не слишком профессиональные консультанты магазина делают вывод о платежеспособности посетителя.

— Давайте проясним ситуацию, мистер… — Авель запоздало понял, что ему было названо только имя, но не фамилия. Означало ли это, что мужчина просто предпочитал едва ли не сразу переходить на панибратское «ты» или, быть может, просто привык к такому общению с хозяйкой дома. Авелю было все равно. — Моя мать, Мария Ньюман, умерла какое-то время назад, оставив мне в наследство этот дом и не оставив никаких инструкций относительно других жильцов в нем, пусть и временных. У меня нет времени и, признаться, желания разбираться в ваших деловых отношениях, а также искать документы о законности подобной «сдачи». Что-то мне подсказывает, что их нет.

Авель вновь ощутил неприятную давящую в висках боль. Казалось, что это чувство буквально преследовало его в доме — никакие таблетки не оказывали должного эффекта. Возможно, во всем виновата пыль и плесень, которая тут точно есть.

— Не думаю, что вам будет комфортно находиться здесь, потому что я планирую в ближайшее время сделать капитальный ремонт и подготовить дом к продаже. Под «ближайшим» я подразумеваю начало на днях, — Авель вдруг решил, что он слишком любезен с незваным гостем. — Также, мне будет совсем не комфортно думать о том, что стоит учитывать присутствие постороннего человека во время согласования всех деталей ремонта со строителями.

Вот и всё. Никому не будет комфортно, можно расходиться.