Единственным, от чего сходила с ума Лилиана Шадид в этом мире, были слова. Разнообразие букв, витиеватых слогов, всяких метафор, сравнений, поэм, прозы и все дальше и дальше по невообразимой лестнице, уводящей тебя куда-то вверх. И даже не просто уводящей, а неистово тянущей за руку, иногда подталкивающей пинками, иногда умасливающей прелестным и сладостным голосом подсознания. Да, когда Шадид-старшая брала в руки мел, оставшись в аудитории одна после окончания занятий, то всегда неуверенно оглядывалась назад. Разумеется, в том, что профессор «свихнулась на своих произведениях» ничего постыдного не было, однако студенты с каким-то вопиющим воодушевлением любили посплетничать за ее спиной по сему поводу.

И вот уже спустя час вся доска исписана аккуратным мелким почерком, где-то даже нет и живого свободного места, где-то через строчку, как вдруг настигает вторая волна безумия. В неистовстве Лилиана хватает тряпку, и быстро начинает все стирать, что-то бормоча себе под нос. Мол, тут не так, а здесь надо было воспользоваться иным способом, и зачем только она вообще полезла в эти дебри?

Апогей ее безумия – волосы будто подернутые сединой (во всем виновата крошка мела и белая пыль), глаза горят пламенем легкого помешательства (имя которому литературный анализ), пальцы до побеления сжимают кусочек мела, который вдруг с треском ломается. Руки все еще немного трясутся, да и саму Лилиану бьет дрожь. Но не спешите осуждающе качать головой, быть может когда-нибудь даме удастся поработить эту армию бесконечных букв и вывести новую формулу, за которую все признают мисс Шадид гением.

Хотя… Волновало ли ее мнение общества? Скорее, всего одного его члена.

Одного, но зато какого! Хватайтесь за сердце, дамы и господа, потому что сейчас прозвучит «то самое» имя, от которого некоторых прямо-таки в холод и дрожь бросает.

Кадер Гюнес.

Чудесно, не правда ли?

Такое милое недоразумение, как Лилиана, и такой сильный мира сего, как мистер Гюнес, которого знали практически все. Казалось бы, чего общего вообще может быть между этими двумя ну совершенно разными людьми? Но, поразительно, сколько она себя помнила, мисс Шадид практически каждый вечер виделась с мужчиной, притом встречи эти носили почти официальный характер. Он, она, остывший кофе и бесконечные споры о совершенстве этого мира – ну не прелесть ли? Он был единственным, с кем дама чувствовала себя свободно, в своей среде и ее личный аналитический мир расцветал во всех цифровых красках. Она держала мужчину в курсе последних событий мира науки и закрытых конференций, а он мог поразительно быстро помочь ей в осознании очередного парадоксального факта. К слову, наверняка мистер Гюнес искусно притворялся, что слышит о ее новостях впервые, ведь, черт побери, ну невозможно же так быстро понять суть всей проблемы! Скорее всего у него был доступ к любым информационным ресурсам… Ну конечно же был, периодически одергивает себя Лили. Он ведь детектив, а не какой-то там менеджер среднего звена.

Вот и сейчас, наплевав на все дела, коих у Лилианы оставалось еще уйма, дама, подхватив сумку, бегом понеслась прочь из кабинета в университетскую библиотеку, надеясь что та еще не закрыта.

Дверь, черт возьми! Ай, ладно, не в этот раз.

Забег на каблуках по длинному коридору, неистовое биение сердца, и да, она успевает. Ровно минута до закрытия, но ей все же удается убедить милую барышню бальзаковского возраста пустить профессора к любимым стеллажам. Та лишь горько вздыхает, мол, мисс Шадид, ну вы же читали это миллион раз! Лили лишь отмахивается, в нетерпении хватая нужные книги, и, бросив через плечо вежливую просьбу о том, чтобы все записали без ее личного участия, снова убегает.

Вы сейчас подумаете, а она вообще может что-то делать спокойно? Например, ходить размеренным шагом, разговаривать в полтона, быть не такой импульсивной и чуточку меланхоличной?

Господа-а-а, ну право слово! Иначе бы это не была Лилиана Шадид!

Вновь вихрем ворвавшись в свою аудиторию, дама кидает на стол, прямо в облако белой пыли, книги. Замечательно, теперь достать из ящика пару журналов, на чистом листе быстро набросать тот самый пример, три варианта возможных решений… За окном уже опустились сумерки, природа готовилась к наступлению мягкой и тихой ночи, но профессор не включала свет, ведь это отнимет у нее драгоценную минутку!

Наконец все готово. Лилиана в аккуратную стопку старательно собирает все материалы, еще раз думая, не забыла ли чего? В задумчивости выходит, запирает дверь на ключ, и, перехватив книги поудобнее, наконец-то выходит из университета.

Почти девять часов вечера, но какая разница? Мистер Гюнес все равно у себя. Кстати говоря, Лилиане и в голову не приходило называть его хоть раз по имени, даже в собственных мыслях. Мистер Гюнес и точка. А как иначе?

Сесть в машину, кинуть на переднее сиденье охапку материалов – и здравствуй, вечерний город! О, как красив ты в это время суток.

Хоть городишко и не такой уж большой (Лилиане требовалось ровно десять минут, чтобы доехать от университета до здания полиции, и еще пару, чтобы по пути купить кофе), зато иллюминация всегда была на высоте. Однако же мисс Шадид никогда не засматривалась на разноцветные вывески и яркие огоньки, оставляя этот удел законченным романтикам.

Кофе. В этом заведении ее знали в лицо и всегда быстро сооружали именно то, что нужно, поэтому Лили обходилась лишь тремя дежурными словами. Сначала поприветствовать, забрать кофе, сказать спасибо, и попрощаться – алгоритм прост как никогда. И всегда, всегда профессор брала один и тот же мокко, в котором сочеталась сливочная сладость латте и экзотические нотки шоколада. К слову, к кофе никто из них так и не притрагивался за весь вечер, но дань вежливости просто заставляла Шадид-старшую идти на эту жертву.

Ну вот, она на месте. Теперь, благодаря искусной грации и балансировке, необходимо было забрать все книги, кофе, щелкнуть брелком сигнализации, да подняться к детективу. Как и всегда, толкнуть дверь в его кабинет бедром (руки-то заняты!), приветственно кивнуть и гордо продефилировать к столу, пока что игнорируя его самого. Широким жестом смахнуть все бумаги куда-то на пол (позволительная дерзость, хотя иногда Лилиана ловила себя на мысли, что мужчина как-то может заставить ее все это поднять), кинуть на стол книги и журналы, вручить прокурору его стакан, попутно оставляя свой в сторону, и, едва сдерживая свой энтузиазм, выпалить:

— Ты просто не поверишь! – вот, именно в этом и вся Лилиана Шадид. Врывается в кабинет сурового законодателя, мигом принося с собой хаос, переворачивает все с ног на голову, и еще смеет обращаться к нему на «ты». Хотя, тут же спохватившись, добавляет:

— Добрый вечер, мистер Гюнес, — как будто именно так и надо. И именно в этой последовательности.