Остион Дарранель за свою недолгую по альтмерским меркам жизнь уже несколько раз зарекался пить. Вино действовало на него удивительным образом – полностью отключало мозг, отдавая контроль над телом какому-то другому органу и напрочь сметало все моральные и принципиальные ограничения. Будучи пьяным, Остион был способен на все.
Вероятно, именно поэтому родители отправили его в этот мерзкий холодный Скайрим, устав от выходок напившегося наследника. Считалось, что служба в самой проблемной провинции научит знатного молодого альтмера жизни, терпению и верности Доминиону. Однако единственное, что Остион усвоил, - это разновидности нордского алкоголя.
Единственное, что не давало назвать жизнь окончательно загубленной, - компания мастера Анкано. Этого альтмера, отчетами о действиях которого его с самого детства потчевал отец, юный Остион боготворил и, оказавшись с ним в стенах одной Коллегии, ходил за кумиром по пятам, жадно ловя каждое слово. Вероятно, по этой причине юстициар не выдержал бесконечного нарушения границ своего личного пространства и отослал своего преданного фаната в Рифтен, по жутко важному заданию – передать запечатанную записку одному из талморских шпионов в городе. Шпион оказался драной упитой скумой кошкой, которая не сразу поняла, что от нее хотят; Остион с огромной радостью отвязался от каджитки, решившей, что он хочет продать ей лунный сахар, и засел в таверне, гордо игнорируя косые взгляды остальных посетителей.
Черновересковый мед был хорош. Терпкий горьковато-пряный вкус растекался на языке, проливаясь дальше и расцветая в животе огненным цветком. После промерзлых рифтенских улиц тепла хотелось еще больше, и Остион пил еще и еще, радуясь тому, что наконец-то согрелся.
Казалось бы, вот Остион преспокойно пьет свой мед, вызывающе глядя на набычившегося в углу имперца в старой рыжей мантии Коллегии, а в следующий момент он уже чувствовал под лопатками холодный камень рифтенской тюрьмы. События последних часов расплылись, как в тумане, оставив после себя гадкое послевкусие. В воспоминаниях фигурировали пара аргониан, давешний имперец и стражник, которого, как потом со стыдом вспоминал альтмер, он смачно поцеловал в шлем.
Осознание камнем рухнуло на больную похмельную голову. Альтмер вскочил на ноги, пошатнувшись, и схватился за решетку.
- Эй! Выпустите меня немедленно! – заорал он проходящему мимо стражнику. – Вы знаете, кто мой отец? Я юстициар Талмора, я буду жаловаться в посольство!
- Да хоть самому Акатошу, - лениво сплюнул норд и вразвалочку скрылся за поворотом.
***
Темнота. Слякоть. Крысы. Бедность. Крики. Марш ботинок охранников и прерывистые вздохи. Запах смерти. Именно так выглядят темницы. Даже самая роскошная темница в Рифтене. Кто знал, что ее поймают. Оклеветают. Посадят. Данмерка сидела на полу, прижавшись к стене и ждала своего освобождения, снова и снова взламывая один и тот же замок. Хотелось ей сбежать? Хотелось. Почему не сбежала? Убили бы. Смерти девушки ой как не хотелось, поэтому она сидела и тупо пялилась в стенку.
«Могла бы я его не убить? Нет. А его жену? Нет. Они будут приходить ко мне в кошмары. Но они сами виноваты, они покусились на мою семью.» – все эти мысли вертелись в голове у воровки. Особа никогда не убивала, ей и вправду будут сниться кошмары.
Из ее мыслей вытянул крик, который пронзил ее уши. Это тащили какого-то человека.
– Я не воровал, честное слово! – кричал он.
– А это мы у тебя просто так нашли. – спокойным, даже немного саркастическим тоном ответил стражник
– Я не знаю как это у меня оказалось! Это не мое!!! – при этих словах эльфийка улыбнулась.
Даже в ее отсутствие гильдия не дремлет. Гильдия. Семья. Слова вспыхнули в мыслях так быстро, что девушка не успела и понять, что произошло. Слеза покатилась по щеке, хотя та приказала себе не плакать. Она скучала. Скучала по ним больше всего, хоть они и воры. Особенно по Бриньольфу и по его «детка». Делвин. Виск.
«Надеюсь, дела у них идут более чем отлично» – подумала про себя девчина. Она выйдет скоро, ведь она предчувствовала, что скоро она понадобиться кому-то. И если это кто-то окажется Мавен, она не удивится.